«Текст присяги помню до сих пор…»
<ul><li>Свойство «Источник» имеет особое назначение, и его значение не может устанавливаться в семантической аннотации.</li> <!--br--><li>Свойство «Заголовок» имеет особое назначение, и его значение не может устанавливаться в семантической аннотации.</li></ul>
26.02.2015, Протвино
В преддверии 70-летия Победы в Великой Отечественной войне мы продолжаем публикацию воспоминаний ветеранов – участников событий тех грозных дней. В этом номере история протвинца, гвардии полковника в отставке Николая Корниловича Маркова.
Биографическая справка:
Николай Корнилович Марков родился в 1923 году в деревне Нижняя Ваеньга Архангельской области. В годы Великой Отечественной войны командовал саперным взводом. Имеет многочисленные награды. После войны работал в атомной промышленности Советского Союза. В 1962 году переехал в Протвино, работал в военно-строительных частях вплоть до 1974-го.
Перед войной
В 1941 году я окончил десятый класс. Выпускной вечер был в субботу, 21 июня. Стояли белые ночи, и мы гуляли до утра. Когда ложились отдыхать, не знали, что на западных границах уже идут бои. Днем по радио сообщили – началась война.
Срок службы в армии тогда был три года, на флоте – пять лет, в береговой охране – четыре. Мне было семнадцать, когда я пошел в армию. Тогда был закон, если в год призыва исполнялось восемнадцать лет – призывали на службу. Все ребята из нашего класса ушли на фронт. Из десяти живыми вернулись только трое.
Нас готовили по ускоренной программе
Вдвоем с товарищем нас отправили в Архангельск, в Борисовское военно-инженерное училище. Приняли без экзаменов. Сразу после медкомиссии нам объявили, что мы зачислены курсантами. Готовили нас по ускоренной программе, обучение должно было занять девять месяцев.
Лагерь, где мы учились военному делу, находился в тридцати километрах от Архангельска. Третьего августа на торжественном построении были собраны все три батальона. В этот день мы приняли присягу, ее текст помню и сейчас. В этих словах глубокий смысл. Раз присягу принял, значит, отвечаешь за себя, за свое поведение.
После полевых занятий по тактике, было это 20 октября, прибегает посыльный – немедленно собрать всех людей в казармах. На построении нам объявляют приказ о присвоении воинских званий. Вчерашние курсанты стали младшими лейтенантами. В результате отучились мы только три месяца. Мы знали ситуацию на фронте и понимали, почему срок обучения был сокращен. Это было оправдано. Мы получили солдатское обмундирование, поскольку офицерского не было, и 23 октября нас погрузили в эшелон.
По дороге на фронт
Нас везли в вагоне-теплушке. Это обычный товарный вагон с установленной внутри железной печкой. На станции в Александрове нас повернули не в направлении Москвы, а на Орехово-Зуево. Видимо, саперных командиров под Москвой хватало. Нас повезли на юг. Прибыли в Батайск только 19 ноября. Добирались долго, почти месяц, на это были причины: двигались в основном по ночам, во время налетов немецкой авиации эшелон останавливался, и люди рассыпались в поле. Несмотря на это, были убитые и раненые. Стояли, пока шел ремонт путей, разбитых немцами.
В Батайске мы увидели, как на другом берегу Дона горит Ростов. Меня направили в 26-ю саперную бригаду, а оттуда командиром взвода в отдельный 1616-й саперный батальон. Оружия у нас еще не было. Наши солдаты-призывники не получили обмундирование, даже командир батальона был одет в гражданское.
У станицы Раздорская
В июле 1942 года меня назначали начальником водолазной станции. Отказываться я не привык – предложение принял. Вместе с понтонами нас погрузили на баржи, прицепили к колесному пароходу и повезли вверх по Дону. У станицы Раздорская 18 июля мы получили приказ организовать переправу. Высадились на берег в семь часов вечера и стали из понтонов собирать паромы для постройки моста. Собрали мост за 22 минуты, но он оказался короче, чем было нужно, оставалось закрыть участок в 50 метров. Пришлось искать подручные материалы для строительства, и в результате к трем часам ночи мост был готов. На другом берегу собралось большое количество войск: более ста единиц техники, артиллерия, большое количество личного состава. Переправа продолжалась с 19 по 21 число.
Немецкие самолеты-разведчики появились 20 июля. Благодаря двухфюзеляжной конструкции немецкие фокке-вульфы получили в войсках прозвище «рама». Если «рама» кружит над тобой, то жди неприятеля. Массированные авианалеты начались 21 июля, бомбили непрерывно весь день, вечером была передышка в два-три часа. Ночью начали бомбить снова. Понтонный мост был разбит. Перед рассветом 22 июля осталось несколько отдельных паромов, переправа продолжалась на них. С утра батальон получил приказ уходить. Мой взвод должен был уничтожить продовольствие и имущество, оставшееся на берегу, чтобы оно не досталось противнику, затопить оставшиеся понтоны. Задачу выполнили. В ходе переправы у станицы Раздорская погибло очень много людей. Трагическое и героическое в годы войны часто шли рука об руку.
Памятные награды
В 1943 году наш батальон направили на Центральный фронт в 65-ю армию под командованием генерала Павла Ивановича Батова. До самого Дня Победы 65-я армия была в боях.
Помимо переправ через реки приходилось делать проходы в немецких минных полях. Разминировать их часто приходилось под огнем противника. Просвистит пуля над головой, думаешь: раз просвистела, значит, не моя. И разминируешь дальше. В июне 1943 года минные поля встретились под белорусским Бобруйском. В сложных условиях за короткое время удалось сделать проход для наших войск, за выполнение этого приказа был награжден Орденом Красной Звезды. Еще одну памятную награду – медаль «За отвагу» заслужил за разминирование участка для прохода наших войск под польским городом Грудзянском. Окруженный гарнизон долго не хотел сдаваться, но мы их прижали, и выбора у них не осталось. В плен сдалось около шести тысяч немцев.
Переправа через Одер
Запомнилось форсирование реки Одер. У реки было два рукава: Вест-одер и Ост-одер – шириной от 100 до 200 метров, а между ними трехкилометровая пойма. Восточный рукав форсировали 20 апреля 1945 года. Останавливаться на воде было нельзя, форсировали и второй рукав. Операция проводилась ночью. Получили с взводом задачу соорудить из подручных материалов плавсредства и на них доставить наши войска на берег, занятый противником. Мой друг – командир стрелковой роты Александр Петрович Николаев 23 апреля 1945 года со своим подразделением первым ворвался на западный берег. Его гвардейцы выбили немцев из траншеи и закрепились на берегу. Впоследствии Александру присвоили звание Героя Советского Союза. Следом за ним на трех надувных лодках А-3 шли мы – саперы, подвозили Николаеву артиллерию, боеприпасы, людей. Заняли плацдарм за Одером.
Впереди перед нами была равнинная местность. Вскоре заметили танки противника. Хорошо, что мы взяли с собой несколько противотанковых мин и установили их на возможных местах прорыва. Начался массированный авиационный налет, немцы применяли зенитные снаряды, они рвались прямо над нашими головами – в открытом окопе спрятаться было нельзя. Я хотел прыгнуть в маленький окоп, но не успел, ефрейтор Семен Сотников прыгнул в этот окоп быстрее меня, а я припал к земле рядом на бруствере. Налет закончился, Семен погиб, осколок попал ему спину. Его переправили на восточный берег и похоронили. У него в Белоруссии оставалась жена с дочкой, я потом написал им письмо.
После войны из газет я узнал, что в Польше живет полковник Януш Пшимановский, автор книги «Четыре танкиста и собака», тогда он занимался сохранением памяти погибших советских солдат. Я ему написал письмо, рассказал историю с Семеном Сотниковым, сказал, что ищу место, где он похоронен. Он мне ответил – оказалось, Семен был временно похоронен на восточном берегу, затем прошло перезахоронение в братскую могилу, Януш указал адрес села. Семен не остался безызвестным.
Последний бой
«Солдатский телеграф» работал хорошо, мы были в курсе того, что делается на других участках фронта. Все ждали окончания войны, настроение было приподнятое. Но бой есть бой, каждому хотелось остаться живым, дома ждала семья, никто не хотел умирать в последнем бою.
Мы находились на побережье Балтийского моря у города Росток. Роты и полки были малочисленны. До берега оставалось пройти несколько километров через лес. Командир полка вызвал меня, командира роты разведки и командира роты связи и дал приказ – вместе со стрелками идти в атаку, выйти через этот лес на берег. Через полчаса началась атака. Немцы сначала стреляли, а потом дрогнули и побежали, мы за ними. Вместе со старшим сержантом Мельником взяли в плен немецкого офицера, с несколькими другими пленными передали его разведчикам. Вышли к берегу, больше немцев не встретилось. Так на нашем участке закончилась война. Это было третьего мая 1945 года, и больше мы выстрелов не слышали. Восьмого мая мы узнали, что вечером, в десять часов по берлинскому времени, будет подписан акт о капитуляции.
Видел атомный взрыв
После Победы я обучался на курсах усовершенствования, изучил сопромат. Мог сам вычислить расчет военного моста и руководить его строительством. Затем был направлен на строительство Семипалатинского полигона. Три года мы никуда не выезжали, отпусков не получали, с семьями жить на объекте запрещалось – секретность была строжайшая. Я знал, что нахожусь на пункте «П», знал, что есть еще пункт «М» на берегу Енисея. Потом оказалось, что пункт «П» – это полигон. Перед испытаниями нас вывезли на берег Иртыша. Утром 29 августа я готовился к занятиям, стоял у окна и увидел вспышку, а через несколько секунд загремело. В апреле 1950 года получил другое направление – в Красноярск-26. Там мы строили предприятия, связанные с ядерным оружием – объекты по выработке оружейного плутония. В 1962 году переехал в Протвино, работал в военно-строительных частях вплоть до 1974 года.
Автор: Анисимов И.А.
